День Третий

14
Весы и Взвешивание

Как только наступил радостный день и яркое солнце поднялось над горами и вновь приступило к исполнению своей задачи в высоком небе, мои собратья по борьбе стали мало-помалу подниматься и готовиться к испытанию. Они один за другим входили в зал, желали нам доброго утра и интересовались, как мы поспали этой ночью.

Когда они замечали наши веревки, то некоторые даже делали нам выговор за нашу трусость, за то, что мы, подобно им, не подчинились полностью, к добру или ко злу. Но другие, которые сами боялись, были более сдержанными. Мы извинялись за свою глупость и надеялись, что вскоре будем освобождены. Мы говорили, что благодаря этим насмешкам получили достаточный урок, каковой им, наоборот, никак не удасться избежать всем вместе, и что, вероятно, их ожидают величайшие опасности.

Когда, наконец, все собрались, вновь зазвучали трубы и литавры, и мы просто не могли не поверить, что Жених уже готов появиться. Но это была большая ошибка. Ибо это была вчерашняя Дева, наряженная сегодня полностью в красное и опоясанная белым кушаком. На голове у нее был зеленый лавровый венок, который был ей очень к лицу. В ее поезде теперь не было маленьких помощников, он состоял из двух сотен мужчин в доспехах, как и она, наряженных во все красное и белое.

Когда Дева поднялась с трона, она шагнула прямо к нам, узникам, и, поприветствовав нас, сказала: “То, что некоторые из вас осознали свое жалкое состояние, очень понравилось моему могущественному Господину, и он наградит вас за это”. Когда она взглянула на меня в моем облачении, то засмеялась и сказала: “Ну, а теперь ты не осмелишься рискнуть? Думаю, ты так хорошо подготовился к этому!” При этих словах мои глаза наполнились слезами. Потом она дала команду освободить нас и собрать в таком месте, откуда мы могли бы хорошо видеть весы. “Ибо вам,”- сказала она, — “можно предоставить лучшие условия, чем тем самонадеянным, что явились сюда несвязанными.”

Тем временем, в центре зала были подвешены весы из чистого золота. Там же находился небольшой стол, покрытый красным бархатом, на котором стояли семь гирь. Впереди всех стояла большая гиря, в стороне четыре поменьше, а еще в стороне две самые крупные гири.

Эти гири были так тяжелы, несмотря на свои размеры, что в это никто не смог бы поверить или воспринять. Каждый из облаченных в доспехи людей имел крепкую веревку и обнаженный меч. В соответствии с количеством гирь, они разделились на семь групп, и Дева назначила каждой из групп определенную гирю.

Затем она опять взошла на свой высокий трон и после небольшого поклона продолжила речь громким голосом:

Кто входит в мастерскую художника,
и ничего про живопись не знает,
но говорит о ней так, как будто сведущ,
да будет презренным признан в мире.

Кто бы и стал художником, хотя
не в том его истинное предназначение,
кто будет множить подделки,
да будет презренным признан в мире.

Кто явился на свадьбу,
не будучи туда приглашен,
даже роскошно облаченный,
да будет презренным признан в мире.

Кто теперь взойдет на весы,
не сможет уравновесить гири
и быстро будет ими поднят,
заслужит тем великие насмешки.

15
Семь гирь (1)

Как только Дева закончила говорить, она приказала пажам выстроить всех в линию и по одному ставить на весы. Один из императоров поклонился Деве и во всем своем блеске подчинился ее распоряжению и взошел на весы. После этого предводители каждой из групп рыцарей установили свои гири на весы. Ко всеобщему удивлению, он их выдержал. Только последняя гиря оказалась слишком тяжелой для него и, несмотря на все муки, он был поднят ею вверх. Мне показалось, что Дева сочувствовала ему, ибо она кивком приказала своим людям сохранять молчание. И все же император был связан и передан шестой группе.

Следующим был император, который с надменным видом вступил на весы. У него под одеждой была припрятана большая толстая книга, и он воображал, что не потерпит поражения. Но едва смог уравновесить третью гирю, а потом был немилосердно поднят вверх. От испуга он выронил свою книгу, и все воины стали смеяться, так что он был связан и передан третьей группе. Точно также получилось и с некоторыми другими императорами, которые были с презрением осмеяны и связаны.

После них появился коротышка с курчавой рыжей бородой. После обычного поклона он влез на весы и выдержал все испытание так уверенно, что я подумал, что будь там еще больше гирь, он выдержал бы и их. Дева немедленно поднялась с места, поклонилась ему, и нарядила в красную бархатную мантию. После этого она вручила ему лавровый венок, один из многих, что были на ее сиденье, и пригласила его сесть на ступенях трона.

Было бы слишком долго рассказывать, что произошло с остальными императорами, королями, и лордами. Но я не могу оставить без упоминания то, что испытание прошли только некоторые из этих великих людей, хотя во многих из них, вопреки моим ожиданиям, обнаружились выдающиеся дарования. Один уравновешивал ту гирю, другой эту, некоторые выдерживали две, три, четыре и пять гирь. И только немногие выдержали все испытание. Каждый неудачник был весело осмеян воинами.

После этого тест провели в отношении благородных, образованных и прочих. И в каждой группе обнаруживались один-два, а то и ни одного, человека, кто мог уравновесить все гири. Наконец настала очередь набожных мошенников и изготовителей фальшивого философского камня. Их тащили на весы с таким презрением, что у меня, к моей печали, чуть не лопнул от смеха живот. Никто из них не избег участи узника. Многим из них вовсе не было нужды дожидаться суда трибунала, их сгоняли с весов бичами и плетками и направляли к другим узникам, однако, каждого в свою группу.

Из огромного числа участников осталось так мало, что мне стыдно об этом говорить. Все же, и среди них находились такие люди высоких качеств, что были награждены красными бархатными мантиями и лавровыми венками.

Когда испытание закончилось и только мы, жалкие связанные людишки, остались стоять в стороне, один из капитанов выступил вперед и сказал: “Милостивая Госпожа, если это любезно вашей светлости, мы возьмемся теперь за этих бедняг, что признали свое невежество. Мы поставим их на весы без всякой угрозы наказания, а только для забавы. Может быть, и среди них найдется кто-то подходящий.”

Вначале я был обескуражен, так как в своем страдании видел только одно утешение, что не подвергнусь унижениям и меня не погонят с весов бичами. У меня не было сомнений, что многие из узников предпочли бы оставаться с нами в зале хоть десять ночей.

Но, поскольку Дева согласилась с предложением капитана, и это так должно было свершиться, нас освободили от оков и по очереди поместили на весы. Хотя большинство из нас не выдержали испытания, нас не только не осмеяли и не бичевали, но мирно отвели в сторону. Мой спутник оказался пятым, он держался так мужественно, что побудило всех, в особенности капитана, который вовлек нас, аплодировать ему, а Дева выказала ему обычное уважение.

После него еще двое в течение минуты были отправлены прочь. Я был восьмым. Когда я с трепетом вступил на весы, мой спутник, который уже сидел в красной мантии на ступенях трона, взглянул на меня дружески, и даже Дева слегка мне улыбнулась. После того, как я выдержал все гири, Дева приказала поднять меня на весах силой. Тогда три человека повисли на весах с другой стороны, но это не оказало никакого действия. Тогда один из пажей выступил вперед и воскликнул: “Это он!”

Тогда другие стали ему вторить и повторять, “Освободите его”, что Дева позволила сделать.
После того, как я, со всеми положенными церемониями, был принят, мне разрешили освободить одного из узников. Я не раздумывал долго и выбрал первого императора, которому очень сочувствовал. Он был немедленно освобожден и ему со всем уважением позволили присоединиться к нам.

17
Четыре розы

Тем временем, когда последний кандидат был взвешен и был найден слишком легким, Дева заметила мои розы, которые я снял со своей шляпы и держал в руках. Она приказала своему пажу попросить меня подарить их ей. Что я с готовностью сделал.

Так первое действие закончилось около десяти часов утра, после чего вновь зазвучали невидимые для нас трубы.

18
Приговор из шести пунктов

Тем временем воины с их узниками должны были отступить, чтобы дождаться приговора. Суд в составе семи капитанов и нас самих начался. Дева, как председатель, представила нам каждый случай и потребовала, чтобы мы высказали свое мнение о том, как следует поступить с каждым узником. Первое предложение заключалось в том, чтобы всех предать смерти, одних суровой, других полегче, в соответствии с тем, насколько они не удовлетворили условиям.

Другое — сводилось к тому, чтобы всех заключить в тюрьму. Но оба предложения не понравились ни президенту, ни мне. Наконец, проблема была решена тем императором, которого я освободил, еще одним монархом, моим собеседником и мной. Во-первых, лордов надлежало удалить из замка тихо. С другими можно было обойтись с большей мерой презрения, их надлежало раздеть и выгнать голыми. Остальных следовало бы наказать розгами или гнать отсюда собаками. Те, кто накануне подчинились добровольно, могли удалиться без наказания. И наконец, те самоуверенные, что вели себя так недостойно за обедом, должны были быть подвержены телесным и душевным наказаниям согласно дурным качествам каждого.

19
Угощения во время суда

Это предложение удовлетворило Деву и получило большинство голосов. Более того, все мы были удостоены еще одного обеда, о чем сразу же было объявлено. Оглашение же приговора было отложено до двенадцати часов пополудни. После чего совет поднялся со своих мест.
Дева с ее сопровождением вернулась на свое обычное место, а для нас был отведен самый почетный в зале стол с просьбой подождать за ним, пока все не решится. Затем нас должны были отвести к жениху и невесте, которые до этого момента о нас заботились.

Тем временем узники были вновь собраны в зале и каждый на том месте, которое соответствовало его качествам. Им было приказано вести себя несколько более деликатно, чем накануне. В этом их не потребовалось особенно убеждать, так как они поубавили свой былой кураж. Чтобы быть честным, и не имея желания кому-нибудь польстить, я должен сказать, что, вообще говоря, люди высокопоставленные гораздо лучше поняли, как им себя вести при столь неожиданном несчастьи. С ними обращались без церемоний, но с уважением.

Даже сейчас они не могли видеть служителей, а для нас те стали видимы, что меня много порадовало. Хотя фортуна и была к нам благосклонна, мы не ставили себя выше остальных, и советовали им сохранять хорошее настроение, события не должны были пойти слишком плохо. Им очень хотелось услышать от нас, каким оказался приговор, но нам было строго запрещено об этом говорить, так что никто из нас не осмелился раскрыть рта.

Тем не менее, мы успокоили их, как могли, выпили с ними вина, в надежде, что оно поможет им взглянуть на все веселее.

Наш стол был покрыт красным бархатом, а кубки были из чистого серебра и золота, на что другие смотрели с болезненным изумлением. Прежде, чем мы уселись, вошли два пажа, вручив каждому от имени жениха эмблемы Золотого Руна, украшенные белым львом, попросив нас надевать их к столу, и, как это нам приличествует, соблюдать доброе имя Ордена, которым Его Величество нас пожаловали и в который Он нас вскоре примет со всеми необходимыми церемониями.

Мы приняли знаки отличия с великой покорностью и пообещали, в духе послушания, исполнять все, что будет Его Величеству угодно. Далее, пажи принесли список, в соответствии с которым мы и уселись в должном порядке. При других условиях я не стал бы скрывать, каким оказалось мое место, но делаю это из страха оказаться гордым, что означало бы проступок против четвертой гири.

Так как наше угощение оказалось необычайно великолепным, мы спросили одного из пажей, не позволительно ли нам, не покидая места, уделить скромную часть яств нашим друзьям и знакомым. Когда нам это позволили без всяких возражений, каждый из нас послал с помощью служителей большое количество еды своим друзьям. Поскольку они не могли видеть служителей, и не могли увидеть, откуда появляются гостинцы, я захотел лично отнести кое-что одному из них.

Но только я поднялся с места, как один из служителей преградил мне путь, заявив, что хочет меня по дружески предупредить, ибо, если один из пажей увидит это, то все дойдет до королевского слуха, что дорого мне обойдется. Но, поскольку кроме него этого никто не видел, то он меня не выдаст, но я отныне должен с большим уважением относиться к достоинству Ордена. С этими словами служитель усадил меня на место с такой решительностью, что я не скоро осмелился сдвинуться со своего кресла еще раз. Но я, в страхе и с доступной мне поспешностью, все же поблагодарил его за убедительное предупреждение.

Вскоре после этого вновь начали бить барабаны. По опыту мы знали, что это предвещает появление Девы и приготовились ее встречать. Она появилась на высоком троне в сопровождении обычного уже поезда. Один из пажей нес перед ней высокий золотой кубок, а другой нес документ, написанный на пергаменте. Поднявшись грациозно с трона, она взяла у пажа кубок и передала его нам от имени Его Величества Короля и по его поручению, чтобы мы отпили из него по кругу в его честь. На крышке кубка стояла изящно выполненная из золота статуэтка Фортуны, держащая в руках развевающийся красный флаг. Вот почему я выпил с несколько меньшей радостью, ибо мне слишком хорошо были известны причуды фортуны.

20
Место суда

Как и мы, Дева была украшена знаком Золотого Руна и Льва, откуда я заключил, что она могла бы быть главой Ордена. Вот почему мы стали ее спрашивать о названии Ордена, но она ответила, что еще не наступил момент явить его, так как еще не оглашен приговор для узников. По этой причине их глаза были еще закрыты.(Они не видели служителей.- прим.перев.) То, что до сих пор происходило с нами, доставило бы им только раздражение и обиду, хотя это было ничто по сравнению с тем, что нас ожидало дальше.

Затем она взяла у пажа грамоту, состоящую из двух частей, и прочитала примерно следующее:
Они должны сознаться, что слишком доверяли ложным книгам, слишком много думали о себе, а потому явились в этот замок, не имея никакого приглашения. Вероятно, для большей их части присутствие здесь объясняется желанием выгоды, так как после этого они могли бы жить с большим шиком и славой. Так один человек вводит в соблазн другого и погружает его в позор и бесчестье, для чего они были заслуженно и обоснованно наказаны.

Это с великим смирением и готовностью к признанию они заверили своей рукой.

К другим было обращено следующее, более суровое послание.
Это они знали очень хорошо, в этом были убеждены в своем сознании, что они создали ложные книги, сбивали с пути других людей и обманывали их, к усугублению их ничтожности для королевства. Они должны очень хорошо знать, какие нечестивые и лживые образы создали посредством этого, до такой степени, что не поберегли даже божественную Троицу. Наоборот, они использовали ее в целях всеобщего обмана.

Таким образом, нам теперь как день ясно, какими приемами они стремились запутать приглашенных гостей в сетях и усилить невежество. Сходным образом, стало известно, что они впали в открытое распутство, адюльтер, обжорство и другую нечистоту, и все это было направлено против порядка в королевстве. Коротко говоря, им было известно, что они принижают величие короны даже среди обычных людей, а потому они согласны быть осужденными и объявлеными как обманщики, мошенники и подлецы, заслуживающие изъятия из общества честных людей и сурового наказания.

Мошенники вовсе не желали в этом сознаваться, но так как не только сама Дева потребовала и приговорила их к смерти, но и другие группы страстно обратились против них и единодушно обвинили их в ложном злом водительстве, они в конце концов были вынуждены признать свою вину, дабы избежать худшего.

Однако, они добавили, что их не следует порицать слишком сурово за то, что случилось, ибо, поскольку лордам было разрешено абсолютно свободно войти в замок и им были обещаны за это огромные суммы денег, то каждый человек прибег к разным уловкам, чтобы ухватить что-нибудь, так и исчезли вещи, как теперь видно всякому.

Но, поскольку они не преуспели, их следует подвергнуть не большему наказанию, чем лордов, которые оказались достаточно умны, чтобы понять, что каждый, кто уверен в том, что его примут, не должен был бы лезть через стену с ними с такими великими опасностями за такой мизерной наградой.

А что касается книг, то они продаются так хорошо, что кто не имеет других средств для поддержания своего существования, просто вынужден подключиться к этому мошенничеству. Потому, они горячо надеются, что если будет произведен справедливый суд, и не только в отношении лордов, но и их слуг, с учетом неотложности их запросов — то будет установлено, что они не совершили никакого преступления.

Такими и подобными словами они пытались оправдать себя. Но им было сказано, что Его Королевское Величество решили наказать всех и каждого, только одних более сурово, чем других. И, хотя сказанное ими было частично справедливо, и из-за этого лорды не должны уйти, не понеся наказания, все же те, кто столь самоуверенно держится, кто соблазнил множество несведущих людей помимо их воли, имеют веские основания готовиться к смерти, как равно и те, кто вооружившись ложными книгами выступал против Его Королевского Величества, что может быть доказано из самих их книг и рукописей.

Тогда многие из них начали рыдать самым жалостным образом, стонать, плакать, умолять, распростершись на полу, но без всяких результатов. Я поражался, как Дева может оставаться недвижимой, когда наши взоры не находили себе места от их страданий, возбудивших в нас сострадание, хотя большинство из них и чинило нам множество неприятностей и препятствий.

И вот она отослала своего пажа, который вернулся со всеми теми рыцарями, что вчера управлялись с весами. Им было приказано разобраться с узниками, чтобы выстроить их в одну линию так, чтобы каждый рыцарь шел с одним из узников, отводя его в огромный сад Девы. Я поразился, с какой точностью каждый из них распознал своего человека.

Моим вчерашним спутникам (связанным веревками — прим.перев.) было дано разрешение проследовать в сад не связанными и присутствовать на приведении приговора в исполнение. Когда все удалились, Дева поднялась с трона, пригласив нас усесться на его ступенях, чтобы присутствовать на суде.

Мы вовсе не колебались, и оставили все стоять на столе, за исключением кубка, который Дева доверила своему пажу, и пошли вперед в своих замечательных мантиях. Трон двинулся сам собой и так мягко, что казалось, как будто мы летим по воздуху. Когда мы появились в саду, то сошли с него вниз.

Этот сад не был так уж красив, но мне понравилось, что деревья в нем высажены в замечательном порядке. За ними бил прекрасный источник, украшенный замечательными статуями, надписями и странными знаками, которые я, если на то будет Божья воля, опишу в следующей книге.

В том саду был возведен деревянный эшафот, увешанный прекрасными гобеленами. Там были воздвигнуты четыре галлереи, одна над другой: первая была самой великолепной, а потому была закрыта изящной белой занавеской, так что мы в то время не могли видеть, кто там скрывался. Вторая галлерея была пуста и не занавешена, две последние были занавешены красной и синей занавесками.

21
Приговор приводится в исполнение (1)

Когда мы приблизились к деревянной постройке, Дева склонилась в земном поклоне, что ужасно нас взволновало, ибо мы смогли легко понять, что Король и Королева совсем недалеко. После того, как мы тоже должным образом выказали свое уважение, Дева повела нас вверх по винтовой лестнице во вторую галлерею, где заняла самое высокое место, а мы расселись в прежнем порядке.

Как благодарно вел себя по отношению ко мне тот император, которого я освободил, и сейчас, и раньше за столом, не смогу вам передать из-за бессилия моего языка. Ибо он мог прекрасно себе представить, в какой нищете и одиночестве он пребывал бы, если бы вынужден был оказаться на суде среди тех осмеиваемых, тогда как, благодаря мне, он обрел столь высокий ранг и достоинство.

Тем временем вперед выступила та самая Дева, которая когда-то принесла мне приглашение, и которой я до сих пор не видел. Вначале она громко протрубила в свою трубу, а потом очень громким голосом прочла приговор.

“Его Королевское Величество, мой преславный Господин, от всего сердца возжелал, чтобы все и каждый были собраны здесь по Его Величества приглашению, чтобы к его чести возможно большее число могло бы украсить собой радостное торжество бракосочетания, прибыв достойно подготовленными. Но, поскольку Всемогущему Богу было угодно иное, Его Величество не возроптал на это, но был обязан, вопреки своим склонностям, терпеливо это вынести, согласно древним и достойным похвалы законам его королевства.

Но поскольку врожденное милосердие Его Величества может быть ознаменовано повсюду, он вместе со своим советом и представителями империи решил заметно смягчить обычный приговор. Так, прежде всего, он желает удостоить вас, лорды и властители, не только сохранением ваших жизней, но также и свободы, дружественно и учтиво умоляет вас не обижаться на то, что вы не смогли присутствовать на торжествах Его Величества, но помнить, что Всемогущий Бог даже и без этого ниспослал вам гораздо больше, чем вы можете успешно и терпеливо вынести, и что его предусмотрительность в распределении его даров непостижима для нас.

Хотя вы и отвергнуты нашим Орденом, вашей репутации не будет причинен ущерб, так как мы такими вещами не занимаемся вовсе. Но, поскольку вы были введены в соблазн негодяями, они не могут оставаться ненаказанными. Более того, Его Величество решили снабдить вас списком ложных доктрин (catalogus haereticorum) или списком текстов, подлежащих удалению (index expurgatorius), дабы вы впредь могли лучше различать между добром и злом.
Поскольку Его Величество также намерены очистить свою библиотеку и предать ложные писания Вулкану, он умоляет вас помочь ему и сделать то же самое у себя.

Он надеется, что все злое и вредное со временем сможет быть исцелено. Более того, вас наставляют, никогда больше не желать столь сильно попасть сюда, дабы настоящее прощение из-за негодяев не было с вас снято, и вы не были бы много осмеяны и презираемы.

Наконец, поскольку страна имеет к вам некоторые претензии, Его Величество надеются что никто из вас не унесет с собой цепи или еще что-нибудь иное, что у него есть, и таким образом вы убудете от нас по-дружески, и благодаря нашему мягкому обращению вернетесь опять домой.

Других, не выдержавших первый, третий и четвертый вес, Его Величество не отпустит так легко, но, дабы и они могли ощутить мягкость Его Величества, он приказывает, чтобы их раздели и выгнали отсюда голыми.

Тех, кто были найдены слишком легкими для второго и пятого весов, кроме обнажения должны быть еще помечены клеймами, одним, двумя или большим количеством, в согласии с тем, насколько каждый был легче или тяжелее. С теми, кого сдвинул только шестой или седьмой вес, следует обойтись милостивей.”

Так все и продолжалось, то есть назначалось определенное наказание для каждой комбинации, но потребовалось бы слишком много времени, чтобы об этом здесь рассказать.

22
Приговор приводится в исполнение (2)

“Те, кто вчера сами и свободно отделили себя от остальных, свободно же и удалятся, без всякого порицания.

Наконец, осужденные обманщики других людей, кто не смог выдержать ни одного веса, будут наказаны телесно и лишены жизни мечом, повешением, дубинкой или утоплены в воде. Этот приговор да будет соблюден неукоснительно в пример другим.”

После этого наша Дева сломала свой жезл. Другая Дева, что читала приговор, протрубила в трубу и с глубоким уважением сделала шаг в сторону тех, кто находился за занавесом.
Я, однако, не могу не сообщить читателю о точном количество наших узников.

Было семь таких, кто выдержал вес одной гири; двадцать один, кто выдержал два веса; тридцать пять — три; тридцать пять — четыре; двадцать один — пять; и семь человек выдержали шесть гирь. Но среди тех, кто подошел к семи, но не смог справиться с весом, был один, которого я освободил. Кроме того, было множество тех, кто потерпел поражение полностью. Оказалось несколько таких, кто оторвал от земли все гири.

Все это я прилежно записал на грифельной доске по мере того, как все они становились перед нами. Очень странно, но среди тех, кто выдержал какой-то груз, никто не был равен другому. Ибо, хотя среди тех, кто выдержал три груза, оказалось тридцать пять человек, один из них выдержал первый, второй и третий, другой — третий, четвертый и пятый, третий выдержал пятый, шестой и седьмой грузы, и так далее.

Таким образом, среди ста двадцати шести человек, выдержавших какие-то грузы, все оказались разными. Я мог бы назвать каждого с его собственным грузом, если бы это не было мне запрещено. Но я надеюсь, что это можно будет опубликовать позже, с пояснениями.

После того, как приговор был зачитан, лорды были очень довольны, поскольку при такой строгости они не смели надеяться на милостивый исход. Вот почему они дали даже больше, чем у них просили, и расстались со всеми своими цепями, драгоценными камнями, золотом, деньгами и другими вещами, после чего почтительно отбыли.

Хотя королевским служителям и было запрещено смеяться над их уходом, все же некоторые насмешники не смогли сдержать улыбок, ибо и в самом деле было смешно наблюдать, с какой поспешностью это делалось, безо всякого недовольного вида. Некоторые попросили прислать им каталог поскорее, так как они хотят разобраться со своими книгами так, как это угодно Его Величеству. Это было им обещано.У ворот каждому было дано выпить из кубка по “глотку забвения”, чтобы в дальнейшем у него не было никаких воспоминаний о неудаче.

После этого отправились те самовольные посетители, которые оказались достаточно честны, чтобы им позволено было удалиться. Но они не должны были больше никогда являться сюда подобным образом. Но, если бы им, как и другим, было бы явлено нечто новое, то они могли бы стать желанными гостями.

Потом шла группа раздетых, среди которых также наблюдалось неравенство, в соответствии с дурными качествами каждого. Некоторых отослали в обнаженном виде, но без иного ущерба. Других выгнали с остатками одежды и колокольчиками, а были и такие, кого гнали бичами. Короче говоря, наказания были так разнообразны, что я не могу все перечислить.

Наконец, настала очередь последних, с которыми провозились гораздо дольше, ибо потребовалось какое-то время, чтобы их повесить, обезглавить, утопить или предать смерти каким-либо другим путем.

На эти страдания я не мог смотреть, и не из-за самих наказаний, которые эти люди вполне заслужили, но из-за размышлений о слепоте человеческой, на которой мы так долго основывались, и были ею заклеймены со времен первого грехопадения.

Наконец, осужденные обманщики других людей, кто не смог выдержать ни одного веса, будут наказаны телесно и лишены жизни мечом, повешением, дубинкой или утоплены в воде. Этот приговор да будет соблюден неукоснительно в пример другим.

23
Единорог, лев и голубка

И вот, сад, что полнился до этого толпой, вскоре опустел, так что в нем, кроме воинов, никого не осталось. После того, как все было закончено и в течение пяти минут соблюдалось безмолвие, появился прекрасный снежно-белый единорог. На его шее была надета золотая цепь с какой-то надписью.

Он подошел к фонтану, преклонил колени, как бы выказывая уважение льву, что стоял на источнике так неподвижно, что я принял его за каменного или бронзового. Лев сразу же взял обнаженный меч, что держал в лапах, и разломил его надвое. Куски меча, как мне кажется, утонули в источнике. После этого он стал рычать, и рычал до тех пор, пока белая голубка не принесла ему оливковую ветвь в своем клюве. Лев съел ее и затих. Единорог с радостью вернулся на свое место.

Далее, Дева свела нас по винтовой лестнице вниз с эшафота, и мы опять поклонились в сторону занавеса. Нам следовало омыть свои руки и головы в источнике, а потом немного подождать, пока Король вернется в свои покои по скрытой галлерее. После этого нас отвели в прежнее помещение. Это сопровождалось особой музыкой, пышностью, великолепием и приятными беседами. Это происходило около четырех часов пополудни.

Через некоторое время, которое не показалось нам долгим, Дева приставила к каждому из нас по пажу. Они были не только богато одеты, но и чрезвычайно учены, и могли легко поддерживать беседу на любую тему, так что у нас появился хороший повод почувствовать себя пристыженными.

Им было приказано проводить нас вверх и вниз по замку, но только в определенные места, и, если возможно, сократить время экскурсии, если мы того пожелаем. Дева же покинула нас, успокоив, что ко времени обеда она опять вернется и будет с нами. После этого состоится церемония развешивания гирь. Она попросила нас потерпеть до следующего дня, когда мы будем представлены Королю.

Когда она отбыла, каждый из нас занялся тем, что ему нравилось. Некоторые разглядывали чудесные картины, которые копировали для себя, и размышляли, что бы могли означать изумительные рисунки. Другие подкреплялись едой и напитками. Я же попросил моего пажа проводить меня вместе с моим спутником по замку, и об этой прогулке я не буду сожалеть, сколько бы ни прожил. Ибо, помимо многих других замечательных древностей, мне была показана королевская усыпальница, в которой я научился большему, чем написано во всех книгах мира.

Еще там находился замечательный Феникс, о котором я опубликовал особую книгу два года назад. Я намерен также опубликовать отдельные работы о льве, орле, грифоне, соколе и других животных, сопроводив рисунками и надписями, при условии, если мои рассказы докажут свою пользу. Меня печалит, что другие мои спутники пренебрегли знакомством с такими неповторимыми драгоценностями, но успокаивает то, что такова должна была быть воля Бога.

26
Астральный критерий

Благодаря моему пажу я свое время проводил очень хорошо, ибо каждый из нас, в согласии с его склонностями, направлялся пажом в то место, которое ему было приятно. Так как моему пажу были доверены ключи, то моя добрая фортуна осчастливила меня больше остальных. Ибо, хотя он и других пригласил посетить усыпальницу, они подумали, что подобные могилы можно найти только на кладбище, и поскольку они их там уже видели, то могут сходить туда в другой раз. Чтобы сии монументы не могли остаться неизвестными моим благодарным ученым, мы оба копировали и описали их.

27
Королевская библиотека и усыпальница

Еще нам показали прекрасную библиотеку, какой она была до реформации. Хотя она и радует мое сердце всякий раз, как я о ней думаю, мне не следует говорить о ней много, так как ее каталог будет вскоре опубликован. При входе в эту комнату располагалась огромная книга, какой я никогда не видел ранее, в ней были описаны все статуи, комнаты, ворота и изречения, загадки и все подобное, что можно увидеть в крепости.

Хотя мне пообещали кое-что, относящееся к этому, в настоящее время я все же должен сдерживать себя, и вначале научиться лучше познавать мир. В каждой книге был нарисован красками портрет автора. Многие из них, как я понял, должны были быть сожжены, так что память о них может быть стерта, даже среди праведных.

Только мы вышли наружу после тщательного осмотра всего, как к нам подошел другой паж. Он прошептал что-то на ухо нашему пажу, и тот отдал ему ключи, с которыми он взбежал вверх по винтовой лестнице. Наш паж побледнел и сказал нам, после наших упорных расспросов, что Его Величество ни в коем случае не разрешил бы разглядывать усыпальницу или библиотеку. А потому он умоляет нас, если нам дорога наша жизнь, не говорить о посещении никому, так как он уже отрицал этот факт.

Но мы оба так и стояли, колеблясь между радостью и страхом, так как до сих пор наша оплошность осталась нераскрыта и никто не предпринял дальнейшего расследования. В этих двух местах мы провели три часа, о которых я никогда не пожалел.

Хотя уже было семь часов, нам не давали ничего поесть. Но голод наш не был сильным благодаря всему, чему мы так радовались. Я был бы доволен, проведя всю свою жизнь в таких условиях.

28
Часы и глобус

Около этого времени нам были продемонстрированы также интереснейшие фонтаны, шахты и мастерские различных искусств, среди них не было таких, чтобы не превосходили наших искусств, даже если те собрать все вместе. Все эти комнаты были выстроены полукругом, так что мы всегда могли видеть расположенную в центре замечательную башенку с находящимися на ней точнейшими часами. Каждый мог планировать свои занятия в согласии с планетами, положение которых было прекрасно видно на часах. Теперь я мог бы легко заметить, в чем заключаются недостатки наших художников, но говорить им об этом не входит в мои обязанности.

Наконец, я вошел в просторную комнату, показавшуюся, правда, больше тех, что я видел раньше. В ее центре стоял глобус тридцати футов в диаметре. Почти половина его была погружена в землю, за исключением малой части, на которой были приспособлены ступеньки. Два человека могли бы легко вращать глобус с помощью механизма, так что одновременно можно было видеть только ту часть, которая выступала над горизонтом.

Хотя я сразу понял, что инструмент используется для каких-то специальных целей, но никак не мог сообразить, для чего были нужны золотые кружочки, расположенные в нескольких местах.
Мой паж рассмеялся и посоветовал присмотреться к ним повнимательней. Наконец, я обнаружил, что моя родная страна также была отмечена таким кружочком. А мой спутник отыскал свою страну и она тоже была отмечена.

И так случилось со всеми, кто выдержал испытание. Тогда паж рассказал нам, что вчера Атлас — таково было имя астронома — пояснял Его Королевскому Величеству, что позолоченные пункты в точности указывают родные места каждого из нас. Потому, когда он увидел, что я недооцениваю себя, несмотря на то, что моя родина помечена таким образом, он убедил одного из капитанов попросить поместить нас на весы без всякого риска, в особенности потому, что родная страна одного из нас имела заметную благоприятную пометку. И что не без причины его, пажа, обладающего величайшей силой, приставили ко мне.

По этому поводу я выразил свою благодарность и стал более внимательно разглядывать свою родную страну, и обнаружил, что помимо кружочка там было еще несколько замечательных линий, о которых я тем не менее не говорю, чтобы избежать собственной похвалы или славы. На глобусе я рассмотрел гораздо больше вещей, чем намерен раскрыть. Пусть каждый человек поразмыслит, почему не каждый город рождает философов.

После этого паж провел нас прямо внутрь глобуса, который был сконструирован следующим образом: на части, покрытой морем, которая занимала, разумеется, больше места, находилась панель, на которой были выгравированы три посвящения и имя автора. Эта панель могла мягко подниматься, после чего через небольшой бортик можно было проникнуть в центр глобуса, где сидя на круговом борту могли расположиться четыре человека.

Там мы могли наблюдать звезды даже при полном дневном свете (к тому моменту было уже темно). Они показались мне похожими на чистые драгоценные камни, сияющие так прекрасно и в таком правильном порядке и движении, что я почти не желал выйти оттуда наружу, о чем позже паж рассказал Деве, которая меня из-за этого часто поддразнивала.

Наступило время обеда, а мне было так хорошо в глобусе, что я успел к столу почти последним. Вот почему я не задерживался более, а надел свою мантию (которую предварительно снял) и поспешил к столу, где служители обходились со мной с таким большим уважением, что я от стыда не мог глаз поднять.

Так и случилось, что я не заметил, что Дева подзывает меня. Когда она поняла, в чем дело, то схватила меня за одежду и повела к столу. Я думаю, нет нужды говорить опять о музыке или последующем прекрасном представлении, и не только потому, что это невозможно выразить достаточно полно, но и потому, что раньше я уже рассказывал об этом так много, как мог. Коротко говоря, все было очень искусно и мило.

30
Десять историй

Поговорив о наших занятиях после полудня — но ни слова не было сказано о библиотеке и усыпальнице, — мы порадовались вину, а потом Дева сказала:

“Мои господа, у меня есть серьезные расхождения во мнении с одной из моих сестер. В наших покоях у нас есть орел, и мы усердно за ним ухаживаем, так как каждая хочет, чтобы он ее любил больше всех. Это порождает множество споров. Однажды мы решили пойти к нему вместе, и на кого он посмотрит более дружественно, пусть той он и принадлежит. Так мы и поступили, у меня в руках была лавровая ветвь, а у сестры не было ничего. Как только он нас увидел, то сам дал моей сестре такую же ветвь, которую держал в клюве. А после этого попросил у меня мою ветку, которую я ему и отдала. Теперь каждая из нас думает, что он ее любит больше. Что же я должна делать?”

Нам очень понравилась скромная манера, в которой Дева задала свою загадку, и все были бы рады услыхать разгадку. Так как все посмотрели на меня, ожидая, чтобы я начал первым, я очень сконфузился и, не зная, как поступить, задал контр-вопрос.

Так, я сказал:
“Милостивая Госпожа, твое затруднение было бы легко разрешить, если бы не одна вещь, ставящая меня в тупик. У меня есть два друга. Оба очень любят меня. Поскольку они сомневались, кто из них был более дорог мне, то решили подбежать ко мне неожиданно, и тот, кого я обниму, должен считаться более любимым. Так они и сделали. Но один из них не смог поспеть за другим, поэтому он стоял сзади и плакал, а я с изумлением обнял другого. Когда же они объяснили мне свое поведение, то я так и не смог прийти ни к какому решению, и не имею его до сих пор, надеясь получить хороший совет здесь.”

Дева удивилась этому и поняла мое намерение. Вот почему она ответила: “Хорошо, тогда давай удалимся с тобой отсюда вдвоем, а остальные пусть подумают над решением”.

31
Обратно-пропорциональная поляризация

Но, поскольку я им уже подал идею, кто-то из них начал: “В городе, в котором я живу, в давние времена одна девушка была приговорена к смерти. Но судья, пожалевший ее, провозгласил, что если какой-нибудь человек пожелает стать ее защитником, это будет позволено. У нее были два возлюбленных. Один сразу же подготовился и явился к месту поединка, ожидая противника. Другой тоже появился, хотя немного позже. Но он, тем не менее, решил сражаться и добровольно потерпеть поражение, чтобы сохранить жизнь девушки. Так это и произошло, и каждый стал претендовать на нее. А теперь, господа мои, скажите, кому из них она принадлежит?”

Дева не смогла больше сдержаться и заявила: “Я намеревалась получить больше сведений, а меня заманили в ловушку. И все же, я была бы рада услышать, есть ли еще среди вас кто-то, кто может дать ответ.”

“Конечно,”- отозвался третий, — “еще никто не рассказал такой странной истории, какая приключилась со мной. В юности я был влюблен в богатую девушку. Дабы моя любовь завершилась желательным образом, я призвал на помощь одну древнюю старушку, которая, наконец, доставила меня к ней. И вот, когда мы все трое находились вместе, неожиданно вошли братья девушки. Они пришли в такую ярость, что готовы были отнять у меня жизнь, но, вняв моим горячим мольбам, они наконец заставили меня поклясться, что я буду супругом каждой из этих женщин в течение года. А теперь, скажите мне, господа мои, должен ли я был первой взять за себя старую или молодую?”

Мы от всего сердца посмеялись над этой загадкой, но, хотя некоторые и перешептывались друг с другом, никто не захотел назвать решения. Тогда начал говорить четвертый:

“В некотором городе жила уважаемая госпожа, которую все любили, а особенно один молодой вельможа. Он так досаждал ей, что она наконец согласилась его принять, если он сможет доставить ее холодной зимой в прекрасный сад с цветущими розами. Если он этого не сможет, то должен будет пообещать больше ее никогда не видеть. Вельможа объездил все страны в поисках человека, который смог бы все устроить, пока не встретил маленького старичка, пообещавшего ему все для него сделать, при условии, что тот отдаст ему половину своего поместья. Молодой вельможа согласился, и тогда старичок все исполнил. И вот, вельможа пригласил госпожу в свой сад, где, вопреки ее ожиданиям, царило приятное тепло и все цвело.

Помня о своем обещании, она попросила только о том, чтобы ей было позволено еще раз вернуться домой к мужу, чтобы рыдая поведать тому о своих прискорбных обстоятельствах. Но ее муж оказался в достаточной степени убежден в ее верности и отослал назад к ее возлюбленному, кто так дорого за нее заплатил. Честность мужа так подействовала на молодого вельможу, что он подумал, что было бы грехом тронуть столь благородную жену, а потому с почетом отослал ее назад к мужу. Когда маленький старичок узнал о великодушии, проявленном обоими мужчинами, он, при всей своей бедности, не пожелал от них отстать, возвратил вельможе все его добро и отправился в путь. Так вот, господа мои, я не знаю, кто из этих людей оказался самым великодушным.”

Мы сидели, словно язык прикусив, и только Дева изъявила желание, чтобы следующий из нас продолжил рассказ. И тогда пятый не откладывая заговорил:

“Мои господа, хочу быть кратким: кто радуется сильнее, тот, кто обладает тем, что любит, или тот, кто только думает об этом?”

“Тот, кто обладает,”- заявила Дева. “Нет,”- ответил я, после чего началось обсуждение, пока не вскричал шестой: “Господа мои, мне следует жениться. Мой выбор состоит из девушки, замужней дамы и вдовы. Облегчите мои сомнения, и тогда я помогу вам решить другие проблемы.”

“Это не так трудно,”- отозвался седьмой, — “у этого человека есть выбор, а вот у меня все не так. В юности я любил красивую и добродетельную девушку, а она любила меня. Но из-за сопротивления ее друзей мы не могли пожениться. Так она и вышла замуж за другого, тоже достойного человека, который обходился с ней любовно и уважительно.

Когда ей наступило время рожать ребенка, роды шли так трудно, она страдала от таких болей, что все поверили, что она умерла и ее похоронили с великими рыданиями. Тогда я подумал, что если эта госпожа не могла быть моей женой при жизни, я мог бы обнять и поцеловать ее так, как мне хотелось, теперь, когда она мертва.

Потому я взял с собой слугу и он ночью раскопал ее могилу. Когда я раскрыл гроб, и взял ее на руки, то почувствовал ее сердце, и обнаружил, что оно едва бьется. От моего тепла биение усилилось, пока наконец я не понял, что она была еще жива. Тогда я осторожно отнес ее домой, разогрел ее окоченевшее тело в ванне с дорогими травами и доверил заботиться о ней моей матери, пока та госпожа не родила очаровательного сына, о котором я был вынужден заботился так же преданно, как и о его матери.

Прошло два дня, и она стала удивляться [своему положению], тогда я рассказал ей обо всем, что произошло и попросил навсегда остаться со мной в качестве жены. Она, однако, не согласилась, так как это причинило бы большое горе ее мужу, который обходился с ней всегда очень хорошо и достойно. Но теперь, однако, она почувствовала, что любовные узы связывают ее с нами обоими.

Через два месяца, в течение которых я совершал поездку, я пригласил ее мужа в качестве гостя и среди прочего спросил, принял бы он назад свою умершую жену, если бы она должна была вернуться домой. Он был этим очень тронут, разрыдался и согласился.

Тогда я отвел его к жене и сыну и рассказал обо всем, что случилось, спросив, не дал бы он свое согласие на мою женитьбу, которую я задумал. После долгого спора он так и не смог воспрепятствовать моему праву и был должен оставить госпожу мне. Но спор относительно сына продолжился дальше.”

В этом месте Дева прервала его и сказала: “Я удивляюсь, как это вы смогли удвоить горе того человека?” “А разве это не затронуло бы меня?” — ответил он. По этому поводу и среди нас разгорелся спор, и большинство все же решило, что он поступил правильно. “Нет,” — сказал он, — “я добровольно вернул ему обеих, жену и сына. А теперь скажите мне, мои господа, что было больше, мое великодушие или радость того человека?”

На эти слова Дева стала так громко аплодировать, что за здоровье этих двоих людей был пущен круговой тост. После этого с рассказами выступили остальные. Но они так путались, что я не запомнил их полностью. Правда, помниться, что один сказал, что несколько лет назад он повидал одного врача, который закупил запас дров на зиму, чем и согревался все долгое холодное время. Но когда вернулась весна, он дрова опять продал, воспользовавшись ими таким образом, задаром.

“Ну, тут обошлось не без магии,” — сказала Дева, — “но время кончилось.” “Да,” — ответил мой спутник, — “и кто не сможет решить все загадки, пусть известит каждого из нас через собственного посланника. Я не думаю, чтобы он от этого отказался.”

32
Госпожа Алхимия

В это время она начала читать молитву, после чего мы поднялись из-за стола, скорее удовлетворенные и веселые, чем сытые, так что можно было бы пожелать, чтобы все визиты и празднества протекали в таком же духе.

Когда мы миновали уже несколько поворотов, подъемов и спусков, Дева спросила, не хотим ли мы, чтобы свадьба уже началась. “Да, благородная и добродетельная госпожа,” — ответил один из нас.

Тогда она потихоньку направила куда-то пажа и продолжила беседу с нами. Она стала с нами такой простой, что я осмелился спросить, как ее зовут. Дева улыбнулась моему любопытству, но ответила не прямо, а так:

“Мое имя содержит пятьдесят пять, и все-таки имеет только восемь букв. Третья буква есть третья часть пятой, которая, будучи добавлена к шестой образует число, корень из которого превзойдет третье только на величину первой буквы, и будет половиной четвертой. Пятая и седьмая буквы одинаковы, первая и последняя буквы также одинаковы, и образуют в сумме со второй шестую. Шестая же только на четыре больше, чем утроенная третья. А теперь скажи мне, мой господин, как меня зовут?”

Ответ мне было определить достаточно сложно, но я не сдался, а только спросил: “Благородная и добродетельная госпожа, не назовешь ли ты мне одну букву?” “Да,” — ответила она, — “охотно это сделаю.” “Какова тогда седьмая буква?” — спросил я. Она ответила: “Она равна количеству присутствующих здесь.” Я был этим удовлетворен и легко определил ее имя. Она была очень довольна и уверила нас, что нам будет явлено еще много, много больше.

33
Десять новых сил свершения

Тем временем некоторые девы подготовились и вошли в составе замечательной церемонии. Двое юношей несли перед ними светильники; у одного из них лицо было радостным, глаза живые, а облик прекрасный. Другой казался скорее вспыльчивым и все должно было быть таким, как он пожелает, в чем я позднее убедился. За ними следовали четыре девы.

Одна из них застенчиво смотрела в пол и вела себя очень скромно. Вторая была тоже девушка скромная и робкая. Третья, как только вошла в комнату, приняла чем-то недовольный вид, позднее я слышал, что она чувствовала себя неудобно там, где было много веселья. Четвертая несла с собой небольшой букет в знак ее любви и щедрости. За этими двумя шли еще две девы, оказавшиеся еще более прекрасными, они вежливо с нами поздоровались. У одной из них было небесно-голубое платье, усеянное золотыми звездами. Другая была в зеленом, украшенном красными и белыми лентами. На головах у них были накидки из тончайшего шелка, который был им очень к лицу.

Наконец, вошла дева с диадемой на голове, она выглядела устремленной больше к небесам, чем к земле. Все мы даже подумали, что она и есть невеста, но очень сильно ошиблись, хотя по благородству, богатству и статусу она намного превосходила невесту и позднее распоряжалась всей свадьбой.

По такому случаю мы все последовали примеру нашей Девы и пали на колени пред герцогиней, хотя сама она производила впечатление очень скромной и набожной. Она подала каждому из нас руку и попросила не удивляться этому, так как это было одним из самых незначительных проявлений ее щедрости к нам. Наоборот, нам надлежало устремить свои взоры к Творцу, и научиться благодарить его за всемогущество, и так продвигаться избранным нами курсом, пользуясь этой милостью во имя Бога и спасения человечества.

Ее слова очень сильно отличались от того, что нам говорила наша Дева, которая была все еще немного мирской. А эти слова пронизали меня до мозга костей. “Ты же,”- промолвила она мне, — “получил более остальных. Так смотри же, большее и сверши.” Я очень сильно удивился такому наставлению.

Когда она взглянула на дев с музыкальными инструментами, мы подумали, что вот прямо сейчас начнутся танцы, но время еще не наступило. Гири, о которых мы говорили ранее, так и стояли на своих местах. Потому Королева (я так и не знал, кем она была) распорядилась, чтобы девы взяли по одной из гирь, а нашу Деву она почтила самой последней и самой большой гирей. Нам же было приказано следовать за ней.

Наше самомнение несколько уменьшилось, так как я заметил, что наша Дева проявляла к нам некую снисходительность и что нас не ценили так уж высоко, как нам хотелось бы думать. Потому мы последовали в нашем порядке и прибыли в первый покой, где наша Дева подвесила данную ей Королевой гирю. В это время пелся прекрасный духовный гимн.

В этой комнате не было ничего ценного, за исключением любопытного маленького молитвенника, который никогда не мог бы потеряться. В центре стоял пюпитр, очень удобный для молитвы, где Королева и преклонила свои колени. Все мы должны были пасть на колени вокруг, и молиться вслед за Девой, которая читала из книги: “Да будет приближающееся бракосочетание отпраздновано во славу Бога и нашего спасения.”

После этого мы перешли в другой покой, где первая дева тоже подвесила свою гирю. Так все и продолжалось, пока вся церемония не завершилась. Королева вновь подала свою руку каждому из нас и отбыла со своими девами.

Наша глава оставалась с нами еще некоторое время, но так как было уже два часа ночи, то она не стала задерживать нас более. Хотя мне и казалось, что ей в нашей компании было радостно, она пожелала нам доброй ночи и хорошего отдыха. Так она и отбыла от нас, по-дружески и нехотя.

Наши пажи были хорошо проинструктированы и проводили каждого в его покои. Они остались с нами спать на запасных кроватях так, что если бы мы чего-то пожелали, то могли бы воспользоваться их услугами. Мой покой (об остальных я не могу говорить) был по-королевски украшен гобеленами и картинами. Но более всего я наслаждался общением с моим пажем, который оказался прекрасным собеседником и был осведомлен в искусствах так, что провел со мной еще целый час, так что было уже пол четвертого, когда я уснул. И это была первая ночь, когда я спал спокойно, но меня все же посетил гнетущий сон, в котором я всю ночь не мог открыть какую-то дверь, но наконец сделал это.

Так я и провел все время до наступления дня, погруженным в эту фантазию, а потом проснулся.