21. Лестницы, веревки и крылья

На следующее утро, разбудив друг друга, мы принялись обсуждать, куда все это нас заведет. Некоторые придерживались мнения, что обезглавленные монархи будут возвращены к жизни. Другие возражали, так как полагали, что смерть старших особ была направлена не только на то, чтобы вернуть жизнь молодым, но также и на возможность ее продления.

Некоторым казалось, что те вовсе не были преданы смерти, а вместо них были обезглавлены другие. Не успели мы как следует наговориться, как вошел старик, который нас поприветствовал и захотел проверить, все ли готово и в достаточной ли мере продвинулся начатый процесс. Поскольку мы вели себя так, что он, благодаря нашему прилежанию, не смог обнаружить ни одного недостатка, то собрал все бутылочки и поместил их в корзину.

После этого появилось несколько молодых людей, принесших лестницы, веревки и большие крылья. Они сложили все это пред нами, а потом удалились. Тогда старик сказал: “Мои дорогие сыны, сегодня каждый из вас должен постоянно иметь при себе одну из этих трех вещей. Вы можете выбрать ее сами или довериться жребию”. Но, когда мы заявили, что хотим выбрать вещи сами, он сказал: “Нет! Пусть лучше будет жребий”.

Потом он приготовил три записки. На одной он написал слово “лестница”, на другой “веревка”, а на третьей “крылья”. Затем положил их в шляпу, и каждый из нас должен был вытянуть одну из записок, и что там будет написано, то он и возьмет. Те, кому достались веревки, воображали, что им повезло больше других.

Но мой жребий пал на лестницу, которая доставила мне много неудобств, ибо была двенадцати футов длиной и довольно тяжелой, и я должен был ее с собой носить. А другие могли обернуть свои веревки вокруг себя. Что касается крыльев, то старик прикрепил их на спины участников третьей группы настолько искуссно, что казалось, будто они там сами выросли.

Затем он перекрыл источник, который мы должны были убрать из центра. Покончив с этим, он взял корзину с бутылочками, вышел и наглухо запер за собой дверь. Некоторым из нас показалось, что мы стали узниками в башне.

Но не прошло и четверти часа, как над нами раскрылось круглое отверстие, и мы увидели нашу Деву, которая обратилась к нам с пожеланиями доброго дня и пригласила подняться наверх. Те, у кого были крылья, сразу же пролетели через отверстие, мы же, у кого оказались лестницы, теперь поняли, зачем они нужны, а вот тем, с веревками, можно было посочувствовать. Ибо, как только кто-то из нас взбирался наверх, ему приказывали тут же вытаскивать лестницу за собой. Наконец, каждая веревка была наброшена на железный крюк, и их владельцы должны были взбираться по веревкам, как могли, так что не обошлось без волдырей.

23. Второй Этаж

Как только мы поднялись, отверстие было вновь закрыто, а Дева сердечно нас приветствовала.
Этот зал занимал всю ширину башни и имел шесть замечательных ниш, слегка приподнятых над залом. Чтобы в них попась, нужно было взойти по трем ступеням. Нас распределили по этим нишам и мы начали там молиться за жизнь Короля и Королевы. А Дева тем временем входила и выходила через дверь А, пока мы не были готовы.

Когда мы кончили, через маленькую дверь был внесен странный предмет удлиненной формы и помещен посредине. Это сделали двенадцать человек, которые недавно были нашими музыкантами. Мои компаньоны приняли предмет за фонтан, но я догадался, что в нем находились тела, ибо нижняя часть предмета имела овальную форму и была столь велика, что в ней могли бы уместиться шесть человек, один на другом.

24. Освобождение одеяний души

Потом эти же двенадцать человек вышли и вернулись вновь, принеся свои инструменты и стали сопровождать действия нашей Девы и ее подруг изысканной музыкой.

* * * * * * * * a
****
* *
********
* * * *
* * O* *
c * * * * b
* * * *
*** A***
* *
****
* * * * * * * * d
Дева принесла небольшой сундук, а остальные девы только ветви и маленькие светильники, у некоторых были еще зажженные факелы. Эти факелы сразу же вручили нам и мы должны были встать вокруг источника. Первыми вокруг него встали Дева (А) и ее спутницы, у которых были лампы и ветви (с). Мы стояли следующими, держа факелы (b), затем в ряд шли музыканты (a), и, наконец, остальные девы (d), тоже в ряд. Откуда появились эти девы, обитали они в замке или прибыли ночью, я не знал, так как их лица были прикрыты белыми, прозрачными вулями, так что я не смог никого из них распознать.

После этого Дева раскрыла сундук, в котором оказался круглый предмет, завернутый в кусок очень толстой зеленой тафты. Она положила его в самый верхний сосуд и накрыла крышкой, в которой было множество отверстий, но имелся также ободок, на который она налила жидкость, приготовленную нами вчера.

Источник вскоре начал бить, но вся жидкость возвращалась назад в сосуд по четырем маленьким трубкам. Сосуд, находящийся внизу, имел множество острых выступов, на которые девы повесили свои лампы, так что их тепло разогрело сосуд и заставило воду закипеть. Бурлящая вода через маленькие отверстия в (а) попадала на тела. Вода разогрелась так, что растворила все тела и превратила их в жидкость.

Но что это был за круглый завернутый предмет наверху, мои спутники все еще не знали, хотя я понял, что это была голова Мавра, именно из-за нее вода так сильно нагрелась.

У (b) сосуд также имел отверстия со всех сторон, в которые девы воткнули свои ветви. Было ли это необходимо или являлось только частью церемонии, я не знаю. Но эти ветви постоянно обрызгивались водой источника, поэтому в сосуд с них капала желтоватая вода. Таким образом жидкость из источника текла сама собой в течение примерно двух часов, хотя постепенно он становился все слабее.

В какой-то момент музыканты удалились, и мы стали бродить туда-сюда по залу, который был оформлен таким образом, что у нас было достаточно возможностей провести вроемя. Там были рисунки, картины, часы, органы, маленькие источники и масса всего подобного, не было забыто ничто.

Когда наступило время, источник иссяк и больше вообще не бил, Дева принесла круглый золотой шар. Внизу источника оказалась крышка, через которую она и вылила в шар всю субстанцию, образовавшуюся под воздействием горячих капель. Она заполнила несколько стаканов, и боьшинство из них было темно красными. Остальная вода, остававшаяся в сосуде выше, была просто вылита. И тогда источник, который в результате стал намного легче, вынесли прочь.

Стали ли его там открывать, осталось ли от тел еще что-нибудь полезное, я не осмеливаюсь с уверенностью сказать. Но что мне известно, так это то, что вода, которую налили в шар, оказалась намного тяжелее того, что шестеро из нас смогли бы поднять, при том, что судя по размеру, она не казалась слишком тяжелой даже для одного человека.

После того, как шар с многими усилиями бын вынесен наружу, нас опять оставили одних. Так как я предчувствовал новый подъем, то отыскал свою лестницу.

Теперь можно было обратить внимание на странное мнение, которое возникло у моих спутников относительно источника! Ибо, поскольку они думали, что тела были закопаны в саду замка, то вовсе не представляли, с чем имели дело. Но, хвала Богу, я-то был разбужен в нужное время и видел то, что помогло мне лучше понять занятия Девы.

Через четверть часа крышка над нашими головами была вновь поднята, и нам было приказано взбираться наверх, что мы и сделали, как раньше, пользуясь крыльями, лестницами и веревками. Мне немало досаждало то, что если девы могли подниматься наверх другим путем, нам приходилось так тяжко трудиться. И все же, насколько я могу судить, для этого была какая-то особая причина, а еще мы оставляли кое-какую работу и на долю старца. Ибо даже те, у кого были крылья, могли пользоваться ими только тогда, когда им приходилось пробираться через отверстие вверху.

Когда мы это все претерпели и люк был закрыт, я увидел золотой шар подвешенным посреди зала на толстой цепи. В этом зале не было ничего, кроме окон, а между каждой парой окон были ставни, прикрывавшие ни что иное, как огромные полированные зеркала. Окна и зеркала были оптически установлены друг против друга так, что если бы солнце — которое тогда сияло очень ярко — коснулось хотя бы одних ставень, то после того, как окно, направленное к солнцу было бы открыто, а ставни с зеркал были бы убраны, все пространство зала оказалось бы залито солнцем.

С помощью искуссной рефракции все они были направлены на золотой шар, висящий в центре. А так как зеркала были прекрасно отполированы, они давали такое сияние, что никто не смог раскрыть своих глаз, а был вынужден смотреть в окно, пока шар не нагрелся достаточно и не был достигнут желаемый эффект.

Здесь я могу упомянуть, что в этих зеркалах я увидал самый замечательный спектакль, который Природа когда-либо являла свету, ибо солнца сияли повсюду, даже шар посредине сиял настолько ярко, что мы не могли вынести его вида ни на единый момент, в той же мере, что и само солнце.

Наконец, Дева приказала зеркала опять накрыть, а окна закрыть, так чтобы шар мог охладиться. Это произошло около семи часов. Поскольку мы теперь могли немного отдохнуть, то подумали было, что было бы неплохо позавтракать и восстановить немного свои силы. Это угощение также оказалось философским и нам не было нужды опасаться излишеств. И все же нас не оставили ни с чем. Надежда на будущую радость, которой Дева нас постоянно успокаивала, делала нас такими оживленными, что мы пренебрегали любой болью или неудобством.

О своих спутниках благородного происхождения я еще раз могу сказать, что они никогда не придавали значения столу или угощениям. Их единственным удовольствием было — соучаствовать в этой рискованной науке, и таким образом созерцать мудрость и всемогущество Творца.

25. Воскрешение Нового Человека

После легкого завтрака мы опять погрузились в работу, так как шар достаточно остыл. Нам с большими усилиями и напряжением пришлось снять его с цепей и поставить на пол. Теперь возник вопрос, как разобрать шар на части, ибо мы получили команду рассечь его пополам. Решение было таково, что лучше всего в этом поможет острый алмаз. Когда мы таким образом раскрыли шар, в нем нельзя было заметить ничего красного, зато там находилось большое красивое снежно-белое яйцо. Мы очень обрадовались, что все завершилось удачно, ибо Дева бесконечно волновалась, как бы скорлупа не оказалась слишком нежной.

Мы стояли вокруг яйца и радовались так, как будто сами его снесли. Но Дева вскоре унесла его прочь, заперла как всегда за собой дверь и не возвращалась. Я не только не знаю, делала ли она что-нибудь в тайне с яйцом снаружи, но и не верю, что это могло быть.

Нам опять пришлось подождать с четверть часа, пока не раскрылось третье отверстие и мы с помощью своих инструментов не взобрались на четвертый этаж. В этом зале мы обнаружили большой медный бассейн, заполненный желтым песком, разогретым слабым огнем. Яйцо было закопано в песок, чтобы смогло дозреть.

Бассейн имел точную квадратную форму, с одной его стороны большими буквами были написаны два стиха:

— О, мои возлюбленные, не оставляйте ваших усилий.
— Если это вам желательно, то молите о золоте.

С другой стороны находились слова:
— Исцеление опирается на копье.

С третьей стороны было написано только:
— Да будет так.

А вот с обратной стороны обнаружилось целое посвящение:

— Что огонь, воздух, вода и земля не смогли извлечь из праха наших возвышенных королей и королев. Сонм верных алхимиков был собран в этой гробнице. Год 1459 — Дух, Душа, Тело — П.Г.Д.М. (Парацельс Гогенгейм, доктор медицины) — Альфа, Омега.

Подразумевался ли при этом песок или яйцо, я оставляю на обсуждение эрудитам. Я сделал свое дело, на упустив ничего.

Наше яйцо было готово и вынуто из бассейна, и его даже не нужно было разбивать, так как находящийся в нем птенец вскоре освободился сам и при этом у него был вполне счастливый вид, хотя был он кроваво-красным и бесформенным. Мы сразу же поместили его на горячий песок и Дева распорядилась, чтобы мы, прежде чем давать ему еду, хорошенько его связали, иначе он может доставить нам много хлопот.

Мы так и сделали. А потом начали его кормить, причем пища, которую мы ему давали, была ничем иным, как кровью обезглавленных королей и королев, разбавленная очищенной водой. В результате птенец стал очень быстро расти прямо у нас на глазах, так что мы поняли, почему Дева предупреждала нас в его отношении. Он клевался и царапался так враждебно, что останься кто-нибудь из нас с ним наедине, он быстро бы с ним расправился.

Теперь он стал совершенно черным, и очень пугливым, поэтому ему стали давать другую еду, вероятно, кровь других королевских особ. Это заставило все его черные перья выпасть, а взамен их выросли снежно-белые. Он стал несколько более спокойным, а также более управляемым. Тем не менее, мы все еще не доверяли ему.

Ко времени третьей кормежки его перья обрели такую окраску, какой я никогда в жизни не видел, так она была прекрасна. Птенец стал необычайно спокойным и вел себя с нами настолько дружественно, что с согласия Девы мы его освободили.

“Итак, благодаря вашему прилежанию и с соизволения Древнего,” — начала говорить Дева, — “птица обрела жизнь и высшее совершенство. Ясно, что она должна быть нами радостно освящена”. После чего она приказала накрыть обед, так что мы могли несколько придти в себя, ибо самая трудная часть нашей работы была теперь выполнена, и было уместно, чтобы мы порадовались своим трудам.

Мы все ощутили большую радость, хотя на нас все еще были траурные одеяния, выглядящие весьма глупо на фоне веселья. Дева постоянно нас распрашивала, видимо, чтобы выяснить, кто из нас мог бы помочь ей вдальнейшем. В особенности она была озабочена плавкой, и ей очень понравилось, когда кто-то оказался искуссным в тонких работах, доступных, в частности, мастерам.

Обед продолжался только минут сорок пять, в течение этого времени мы, по большей части, занимались с нашей птицей, которую приходилось постоянно подкармливать. Но она больше не росла.

После обеда нам не дали много времени для отдыха, так как после того, как Дева удалилась вместе с птицей, раскрылся вход на пятый уровень и мы проникли туда обычным образом, и предложили там свои услуги.

В этом зале для нашей птицы была приготовлена ванна, подцвеченная таким мелким порошком, что жидкость стала напоминать молоко. Когда птицу пустили в ванну, та вначале была прохладной, что ей очень понравилось. Птица стала пить воду и играть в ней. Но после этого жидкость стала нагреваться с помощью ламп, расположенных под ванной, и птицу стало очень трудно в ней удерживать. Поэтому мы набросили на ванну накидку, но так, чтобы птица могла высунуть свою голову в отверстие. Птица в ванной потеряла все перья, и стала гладкой, как новорожденный младенец. Жара не причинила ей никакого вреда, чему я очень удивился, ибо перья в этой ванне полностью растворились, что окрасило воду в синий цвет.

Наконец, мы оставили птицу в покое и она сама выпрыгнула из ванны. Она была такая сияющая и гладкая, что на нее было приятно смотреть. Так как она была по-прежнему диковатой, мы надели ей на шею ошейник, прикрепили цепочку и стали выгуливать туда-сюда по залу.

В это время под ванной был разведен сильный огонь, так что вода начала выкипать, пока не остался голубой камень (Примечание: Это ссылка на процесс, который в алхимии называется кальцинацией). Мы взяли его, разбили на куски и должны были размолоть на другом камне, а потом использовать, чтобы выкрасить птице всю кожу. Теперь на нее было еще более удивительно смотреть, ибо она вся стала голубой, за исключением головы, которая осталась белой.

Так наша работа на этом этаже закончилась, и после того, как Дева с голубой птицей удалилась, нас пригласили взобраться через люк на шестой этаж, что мы и сделали. Здесь нас охватили дурные предчувствия, ибо посредине стоял маленький алтарь, в точности такой же, как в королевском зале, который я уже описывал. На нем располагались шесть упоминавшихся ранее предметов. Седьмой была птица. Прежде всего перед ней поставили маленький источник, откуда она как следует напилась. После чего набросилась на белую змею и клевала ее до тех пор, пока та не истекла кровью. Мы должны были собрать эту кровь в золотой кубок и влить птице в глотку, чему она ожесточенно сопротивлялась. После этого мы погрузили змеиную голову в источник, и змея вновь ожила, быстро скрывшись в черепе так, что я еще долго не мог ее увидеть.

Тем временем глобус продолжал непрерывно вращаться. Когда возникло желательное соединение, часы пробили один раз. Потом реализовалось следующее соединение и часы пробили дважды. Наконец, когда мы наблюдали третье соединение, что было ознаменовано часами, бедная птица сама и совершенно покорно легла шей на книгу, и добровольно подставила свою голову под нож. Отрезать ее пришлось одному из нас, выбранному по жребию.

Мы не смогли получить ни капли крови, пока не вскрыли ей грудную клетку, тогда уж кровь хлынула свежей и чистой струей, напоминавшей рубиновый фонтан. Ее смерть тронула наши сердца, но мы никак не могли понять, каким образом эта голая птица могла бы нам помочь. Поэтому мы оставили ее в покое, очистили маленький алтарь и помогли Деве сжечь вплоть до пепла тело птицы вместе с табличкой, висящей поблизости, на огне, зажженном от маленькой свечи. После этого мы несколько раз просеяли пепел и аккуратно поместили его в шкатулку кипарисового дерева.

Тут я не могу скрыть, какой хитрости я и еще трое других послужили. После того, как мы прилежно убрали пепел, Дева сказала:

“Мои господа, мы здесь находимся на шестом этаже, и над нами есть еще только один. Там все наши тревоги подойдут к концу и мы опять вернемся в наш замок, чтобы пробудить наших преславных владык и владычиц. Я бы хотела сердечно пожелать всем вам, собравшимся тут, такого поведения, чтобы я могла рекомендовать вас нашим обновленным Королю и Королеве, и получить для вас надлежащее вознаграждение. И все же, к моему великому сожалению, я обнаружила среди вас этих четырех (и тут она указала на меня и трех других), ленивых и неповоротливых химиков. Но, поскольку я люблю всех и вся, и не желаю подвергать их весьма заслуженному наказанию, то хочу заявить, дабы их нерадивость не могла вообще остаться безнаказанной, что они будут всего лишь исключены из будущей седьмой и самой славной части работы. Но после этого они не должны опасаться каких-либо упреков со стороны Их Величеств”.

Оставляю другим строить предположения о том, как я себя почувствовал после таких слов. Дева очень хорошо умела владеть своим лицом, поэтому вскоре по нашим щекам потекли слезы и мы решили, что являемся самыми насчастными из всех людей.

После этого Дева приказала одной из своих дам — в чьих руках находилось многое — привести музыкантов, которые стали выдувать нас за дверь звуками горна с таким презрением и насмешками, что сами были едва способны извлекать звуки от смеха. Но более всего мы были обескуражены из-за Девы, которая смеялась над нашими слезами, гневом и раздражением, а также из-за того, что и среди наших спутников могли быть такие, что радовались нашей неудаче.

Но все обернулось по-другому. Как только мы вышли за дверь, музыканты принялись нас утешать и попросили следовать за ними по винтовой лестнице в пространство под самой крышей. Там находился старик, которого до сих пор мы не встречали. Он стоял возле небольшой круглой плавильной печи. Он сердечно нас приветствовал и поздравил с тем, что мы были избраны Девой. Но, когда он узнал, через какой ужас нам пришлось пройти, он чуть не надорвал живот от смеха, как мы, мол, обрели такую добрую удачу столь болезненным путем.

“Потому, мои дорогие дети,” — сказал он, — “запомните, что человек никогда не знает, какое добро Бог намеревается сотворить ему”.

Во время этого разговора явилась Дева со шкатулкой. Посмеявшись над нами, она пересыпала пепел в другой сосуд, а свой наполнила какой-то субстанцией, говоря, что теперь она должна развести туман перед очами других мастеров, а мы, тем временем, должны повиноваться во всем старому господину, а также не освобождаемся и от недавнего наказания.

Потом она покинула нас, спустившись на седьмой этаж, куда призвала наших спутников. Чем они там на самом деле занимались, я не могу сказать, и не потому, чтобы об этом было абсолютно запрещено рассказывать, но мы сами были так заняты, что не могли подглядывать за ними сверху.

Наша работа заключалась в следующем: мы должны были смочить пепел предварительно очищенной водой, пока не получилось жидкое тесто. Потом поместили эту субстанцию над огнем, чтобы она хорошо прогрелась. Затем мы отлили ее в горячем виде, как она была, в две небольшие формы или матрицы и позволили немного остыть.

Тут у нас появилось время немного понаблюдать за нашими компаньонами через маленькие дырочки в полу. Они тоже прилежно занимались возле печи. Каждый должен был дуть в огонь через трубку. Так они и стояли вокруг печи, дуя изо всех сил, пока чуть не лишались дыхания. И все же они были уверены, что намного лучше нас. Это дутье все продолжалось, когда Древний призвал нас обратно к работе, так что я не знаю, что было дальше.

Когда мы раскрыли маленькие формы, то увидели две прекрасные светящиеся и почти прозрачные фигурки, подобных которым никогда не видел человеческий глаз. Это были мальчик и девочка, всего лишь четырех дюймов длины каждый. Что меня удивило больше всего, это то, что они были не твердые, а мягкие и как бы из плоти, наподобие обычным человеческим телам. Но в них все же не было жизни, так что я еще больше уверился, что статуя Госпожи Венеры была изготовлена таким же способом. Прежде всего, мы положили этих ангельски прекрасных детей на две маленькие атласные подушечки и вдоволь ими налюбовались, пока почти не опьянели от лицезрения таких изысканных объектов.

Старый господин, однако, призвал нас к порядку и приказал вливать по капле в ротики фигурок кровь птицы, которая была приготовлена в золотом кубке. От этого они заметно выросли, и если они были прекрасны маленькими, то еще прекрасней стали большими. Если бы здесь могли присутствовать художники, то они постыдились бы своего искусства в сравнении с этими творениями природы. Теперь фигурки начали расти так быстро, что нам пришлось снять их с подушек и разместить на большом столе, покрытом белым бархатом.

Потом старик приказал нам покрыть их по грудь куском тонкой двойной тафты, что мы сделали почти против собственной воли из-за их несказанной красоты. Коротко говоря, прежде чем вся кровь таким образом была использована, они уже достигли нужного роста. Их вьющиеся волосы были желто-золотыми, а фигура Венеры, описанная ранее, по сравнению с ними была ничто. Но в них все еще не было естественного тепла и чувствительности, они по-прежнему были мертвыми фигурами, хотя и обладали живым, натуральным цветом.

Так как следовало позаботиться, чтобы они больше не росли, то старик не позволил их больше кормить. Поэтому он полностью накрыл их лица шелковой тканью и приказал выставить факелы вокруг стола. Пусть читатель не воображает, что этот свет был зачем-то необходим, просто старец не хотел, чтобы мы видели, как в них войдет душа, как раньше мы дважды не должны были видеть огни, которые я все-таки видел. Я, однако, позволил остальным трем оставаться при их иллюзиях, как и старик не знал, что я видел кое-что большее.

Он попросил нас усесться на скамью возле стола, и вскоре появилась Дева, с музыкой и всем остальным, что было необходимо. Она принесла драгоценные белые облачения, подобных которым я никогда не видел в замке и просто не в силах их описать, ибо мне кажется, что они были изготовлены не из чего иного, как из чистого кристалла. Но они при этом были мягкими и непрозрачными, так что все это выходило за пределы моего понимания. Эти одеяния она разложила на столе, а после того, как рассадила своих дев на скамьях вокруг стола, принялась вместе со старцем выполнять над столом какие-то колдовские штуки, которые делались только для того, чтобы отвлечь нас.

Все это, как я уже говорил, происходило под крышей, устройство которой было весьма примечательным, так как изнутри она представляла собой семь полусфер, средняя из которых была несколько выше остальных, и на ее вершине находилось маленькое круглое отверстие, которое было тем не менее прикрыто и больше никто его не видел.

После многочисленных церемоний вошли шесть дев. Каждая из них принесла большую трубу, с перевязями из лучащегося зеленого горючего материала. Старец взял одну из труб. Отодвинув один из факелов около верхнего конца стола и открыв лица человеческих фигур, он приложил трубу к губам одной из них (к мужчине) таким образом, чтобы верхний и более широкий конец ее был направлен точно в сторону отверстия с крыши.

Мои спутники продолжали смотреть на фигуры, но у меня появились иные мысли, ибо как только украшения или перевязи вокруг труб были зажжены, я увидел, что отверстие наверху открылось и поток яркого огня рванулся по трубе и вошел в безжизненное тело, после чего отверстие опять закрылось, а труба была убрана. С помощью такой уловки мои спутники были введены в заблуждение, ибо подумали, что жизнь вошла в тело благодаря воспламенению украшения, так как обретя душу тело тут же открыло и закрыло глаза, хотя в остальном оставалось неподвижным.

Вот старец приложил трубу к губам фигуры во второй раз, поджег перевязь и душа влетела сквозь трубу. Это было проделано трижды с каждой фигурой, после чего все светильники были погашены и вынесены прочь. Бархатные накидки были вновь расстелены на столах и быстро приготовлена раскладная кровать. Завернутых в одеяния детей отнесли на кровать, и после того, как они были вновь раздеты, их аккуратно уложили рядом друг с другом. Портьеры были опущены, и они заснули.

Теперь у Девы появилось время поинтересоваться, чем заняты другие мастера. Они были очень довольны, как потом мне рассказала Дева, так как работали с золотом, что действительно является одним из аспектов Искусства, но не самым принципиальным, необходимым и лучшим. Все же, у них была часть пепла, а потому они воображали, что птица и создана была ради золота, и что с его помощью можно сразу же вернуть жизнь умершим.

Тем временем мы сидели в тишине, ожидая, когда проснутся супруги. И тут, примерно через полчаса явился баловень Купидон. Отсалютовав каждому из нас по очереди, он влетел к ним за портьеры и начал к ним приставать до тех пор, пока не разбудил. Они были очень удивлены, так как им казалось, что они просто проспали все время с того момента, когда у них были отрублены головы.

После того, как он разбудил их, и они возобновили свое знакомство, Купидон отступил несколько в сторону, чтобы дать им время прийти в себя, и тут же начал вытворять разные штуки с нами. Наконец, он пожелал, чтобы явились музыканты, ибо ему казалось, что от этого мы еще больше развеселимся.

Вскоре появилась сама Дева. Смиренно поприветствовав юных Короля и Королеву — которые пока что чувствовали себя весьма слабыми — и поцеловав им руки, она передала им блистательные одеяния, которые они и надели, а потом вышли к нам.

Оказалось, что уже были приготовлены два прекрасных кресла, на которых они уселись. Когда они устроились, мы их приветствовали поклоном. Король лично милостиво выразил свою благодарность и в свою очередь заверил нас в своей милости.

Было уже почти пять часов, так что мы не могли больше медлить. После того, как были упакованы самые важные вещи, мы сопроводили юных королевских особ вниз по винтовой лестнице через все врата и мимо всех часовых на корабль. Они взошли на него вместе с Купидоном и несколькими девами, и поплыли так быстро, что мы вскоре потеряли их из виду. Как мне рассказали позже, они были встречены многими роскошными кораблями и за четыре часа покрыли по морю многие лиги.

После пяти часов музыкантам было приказано отнести все опять на корабль и приготовиться к отплытию. И, поскольку все это заняло бы довольно много времени, старый господин призвал нескольких из своих воинов, которые до сего времени скрывались за стеной, так что их небыло видно. Отсюда я заключаю, что башня была неплохо оснащена на случай обороны.

Эти солдаты быстро управились с нашими вещами, так что не оставалось иных дел, кроме того, чтобы пообедать. Когда столы были накрыты, Дева вновь свела нас с нашими спутниками вместе, при этом мы должны были вести себя так, как если бы действительно находились в опале. Они довольно презрительно над нами посмеялись, хотя некоторые и посочувствовали.

Во время обеда старец был с нами и пристально за нами присматривал. Никто из нас не смог сказать ничего достаточно разумного, чего он бы либо не опроверг или не поправил, либо не сделал по крайней мере некоторых уточнений. Я от него многому научился, и было бы очень хорошо, если бы все прислушивались к нему и принимали к сведению его поучения, ибо тогда неудачи не происходили бы так часто.

После умеренной еды старый господин вначале показал нам свои кабинеты, разбросанные тут и там по бастионам. Там мы узрели столько прекрасных творений природы, и других вещей, изготовленных и изобретенных людьми в подражание природе, что потребовалось бы больше года, чтобы все их рассмотреть. Так мы провели при свечах добрую часть ночи.

Когда нас стал больше привлекать сон, чем рассматривание все более странных вещей, нас устроили в комнатах в бастионе, где превосходными оказались не только кровати, но и вся роскошная обстановка. Но в еще большее изумление нас повергало то, зачем нам пришлось подвергаться многим тяготам накануне.

Я очень хорошо отдохнул в своем покое, и, не заботясь ни о чем в особенности, а также утомившись от непрестанных усилий, слушая мягкий плеск моря, погрузился в сладкий и здоровый сон, как бы в непрерывное сновидение, с одиннадцати часов до восьми часов утра.