Для прояснения способов познания человеком окружающего мира и возможности развития сознания остановимся на механизмах организации самых элементарных психических актов. Здесь открываются интересные возможности для преодоления привычных стереотипов.
Что может быть проще и привычнее ощущения и рефлекторного ответа на него? Со времен И.Д.Павлова нас учат, что психическая деятельность протекает по следующей схеме: на рецептор действует раздражитель — нервные импульсы передают информацию о нем в мозг — мозг анализирует характер раздражителя и дает управляющий сигнал двигательной системе, которая реализует необходимое действие.
Итак, классическая схема рефлекторной дуги:
Р — М — Д
рецептор — мозг — движение.
У К.Прибрама » Языки мозга» http://e-libra.ru/read/250762-yazyki-mozga-yeksperimentalnye-paradoksy-i-principy-nejropsixologii.html изложено уточненное представление о рефлекторном акте.
Оказывается, что долгое время от исследователей ускользала интересная подробность. Мозг не может распознать характер раздражителя без нового обращения к рецептору.
Эта идея подкреплена анатомическими открытиями: рецепторы соединяются с мозгом не только прямой нервной связью рецептор-мозг, но и обратной мозг-рецептор.
В интерпретации Прибрама рефлекторная дуга функционирует так:
— раздражитель действует на рецептор;
— тот посылает об этом информацию в виде нервных импульсов в мозг;
— мозг производит предварительное распознавание и посылает в рецептор информацию об этом предположении;
— рецептор, в соответствии с предложенной моделью, посылает в мозг новую порцию импульсов, характеризующую раздражение именно предполагаемым раздражителем, а не имеющимся.
Далее, мозг сравнивает две порции импульсов, если информация о наличном раздражителе совпадает с информацией о модели, то модель принимается, и на этом основании выдается управляющий сигнал на двигательную систему. Если модель не совпадает с наличным набором импульсов, то вырабатывается новая модель и процесс распознавания повторяется до тех пор, пока не произойдет совпадение. Уточненная схема рефлекса такова:
Р — М — Р — М — Д
Удлинение цепочки необходимых операций объясняет наблюдаемую длительность распознавания. Перебор моделей может приводить к ошибочным отождествлениям. Для примера, вспомните многими испытанное странное чувство, когда входишь на неподвижный эскалатор в метро. Заметное время мозг распоряжается телом в рамках модели движущегося эскалатора, но, наконец, рассогласование модельных и наличных импульсов становиться так сильно, что пелена иллюзии падает.
Повторяем, что встречные потоки нервных импульсов — это анатомическая реальность. Встречные нервные волокна обнаружены во всех органах чувств, кроме зрения.
Обсудим теперь, опираясь на эти сведения, старую проблему расшифровки информации, передаваемой нервными импульсами. Как известно, одно время казалось, что стоит только прочитать импульсы с достаточно большого числа волокон, и проблема расшифровки будет решена. Можно будет установить, о чем думает человек, взглянув на запись электрической активности мозга.
Однако, прошли десятилетия, а проблема, в целом остается неприступной, хотя небольшое продвижение все же есть. Можно например установить, анализируя импульсы крысы, когда ей предъявлен объект красного цвета, а когда зеленого. В этом случае, действительно, совокупные контуры записей импульсов несколько отличаются друг от друга. Но уже у другого животного даже той же породы форма записи совершенно другая, так что приходится изобретать новый способ различения сигналов.
Сопоставим теперь этот отрицательный результат с той легкостью, с которой распознает нужную модель рецептор. До тех пор, пока стояла проблема распознавания информации мозгом, можно было объяснять неуспех большой его сложностью. Но теперь, когда, выяснилось, что рецептор выполняет ту работу, которая раньше приписывалась мозгу и которую не могут выполнить целые научные коллективы на протяжении многих лет, то вправе предположить, что сама проблема сформулирована неверно.
В литературе высказывается мнение, что по встречным волокнам идет более простая информация, чем описание модели, а именно сигнал о предварительной настройке уровня восприятия рецептором. Однако, опыт ошибок восприятия не только по количеству, но и по качеству, опровергает эту гипотезу. Например, нечаянное прикосновение к раскаленному предмету иногда рождает ощущение холода, а вовсе не слабого тепла.
Предположение об упрощенной форме информации, передаваемой по нервам, в принципе, указывает правильное направление, но в упомянутой гипотезе упущено из виду качественное разнообразие раздражителей. Трудность распознавания модели особенно становиться ясной, если учесть, что рецептор не является даже частью нервной системы, он только опутан нервными окончаниями, но всегда имеется зазор между ними и телом рецептора.
Сигнал через зазор переноситься посредством химических веществ-медиаторов. Трудно допустить, что эти вещества в состоянии передать столь сложную информацию, как аналоговая модель раздражения. Вся ситуация проясняется, если только предположить, что нервные импульсы несут не непосредственную аналоговую информацию, а косвенную.
Постепенно мы будем уточнять представление о ее характере. Первый шаг заключается в том, чтобы учесть наличие факта выбора модели, который совершает мозг. Разные модели могли бы иметь разные признаки, наподобие библиографических шифров. Тогда мозг и рецептор обмениваются не самими моделями, а их шифрами. Таким образом, информация уже была бы проще, а специфика модели не была бы упущена.
В библиотеке тоже имеются встречные потоки информации двух сортов: заявки, несущие косвенную информацию о требуемом объекте и сами книги, доставляющие непосредственную информацию читателю. Понятно, что попытка установить по потоку заявок содержание книг обречена на неудачу. Можно только примерно утверждать после исследования соответствий книг и шифров, что, скажем, этот читатель изучает книгу по математике, а тот читает художественную литературу. Ситуация, весьма напоминающая расшифровку импульсов, т.к. опыт по наблюдению одной библиотеки будет приводить к ошибкам в оценке работы другой, если у последней применяется другая система шифров.
Таким образом, намечается объяснение одного из наблюдаемых свойств нервной деятельности. Но получается, что каждая особь имеет свою собственную систему кодирования информации. Во-первых, это было бы слишком роскошно, во-вторых, не ясно, почему тогда система ускользает от понимания.
Но даже если остановиться на идее, что нервные импульсы несут информацию типа заказа на книгу, то возникает вопрос, где же тогда встречный поток содержательной информации?
Тут есть две возможности:
— Первая возможность — хранилище информации централизовано и это мозг.
Но тогда рецептор должен каким-то образом обратиться к этому хранилищу и получить аналоговую информацию, иначе он не сможет подать в мозг сигнал, возникший при контакте с модельным раздражителем. Получается, что основной поток информации в организме, а именно содержательной, передается каким-то путем, который упорно ускользает от наблюдения.
Но зачем тогда существует вся сложная структура нервной ткани, ведь и шифрованную информацию можно было бы передать аналоговыми каналами, как неизмеримо более простую? Но нервная система существует, значит наше предположение ошибочно.
— Вторая возможность — хранилище информации у каждого рецептора собственное, мозг — это только каталогизирующая система.
Он имеет набор шифров для раздражителей и набор шифров для реакций организма. Ему остается только поддерживать соответствие между ними. Но, получая от рецептора шифрованное обозначение раздражителя, мозг мог бы сразу отдавать соответствующий приказ на исполнение действия.
Но тогда зачем природа создала целую встречную нервную систему? Зачем нужна циклическая процедура распознавания? При достаточной полноте системы шифров все это было бы излишним. Понятно, что это плата, но за что? По-видимому, за лаконизм передаваемых сообщений. То есть, допустимо предположить, что информация может быть еще на целую ступень проще, чем даже шифры-указатели.
На первый взгляд предположение об индивидуальной памяти каждого рецептора может показаться парадоксальным. Но весомые доводы против того, что мозг является хранителем информации, высказал Лешли / К.Прибрам, Языки мозга http://e-libra.ru/read/250762-yazyki-mozga-yeksperimentalnye-paradoksy-i-principy-nejropsixologii.html, И.М.Фейнберг, Видеть-предвидеть-действовать https://www.livelib.ru/book/1001417011 /.
Он многие годы исследовал механизм памяти. Наконец, заявил, что не нашел никаких признаков энграммы, т.е. аналогового образа внешних впечатлений в мозгу. Более того, не имей он ежедневного подтверждения тому, что человек может познавать новое, то на основании своих исследований он вынужден был бы признать, что человеческий мозг не способен к обучению. Признайтесь, звучит впечатляюще.
С другой стороны, в магической традиции / К.Кастанеда, Книги http://www.koob.ru/castaneda// неоднократно подчеркивается, что память человека сосредоточена во всем его теле, буквально, «в руках и ногах», » в плечах и икрах». В результате смерти эта память распыляется в пространстве, как облако.
Решить вопрос о форме хранения информации рецептором поможет обсуждение явления эйдетизма / И.М.Фейнберг, Видеть-предвидеть-действовать https://www.livelib.ru/book/1001417011, М.И.Рыбальский, Иллюзии и галлюцинации http://padaread.com/?book=15623 /.
Некоторые люди продолжают видеть предмет даже после того, как его убрали. Если показать эйдетику картину с большим числом мелких деталей, через 10-15 секунд убрать картину, а затем спросить о некоторых ее подробностях, таких как число людей, надпись на вывеске и т.п., то он вглядывается в будто бы находящееся перед ним произведение и отвечает на вопрос. Эйдетик продолжает видеть картину, считает людей, читает надпись и т.д.
Считается, что эйдетизм — это явление, стоящее на стыке восприятия и памяти. Но это означает, что человек не столько вспоминает, сколько видит то, что было в прошлом, т.е. видит сквозь время!
Но каждый рецептор при ощущении также должен использовать память об аналогах. Стоит только предположить, что он не хранит в себе никакой информации, а обращается к своим прошлым состояниям, как вся система организации нервной деятельности обретет поразительную экономичность и ясность. Действительно, зачем волочить за собой память о внешнем мире, если он уже существует во всех временах, как в прошлом, так и в будущем? Тогда для сравнения предъявленного раздражителя с модельным достаточно просто перенести точку контакта с окружающим миром в прошлый момент времени. Вывод. Хранилищем памяти о мире служит сам мир.
Леонид Иванов